В 2006-м году Бэнкси дал интервью Шепарду Фэйри для его журнала "Swindle”. В продолжении поста вы можете прочитать перевод этой беседы двух миллионеров от уличного искусства и кумиров молодого поколения.

Источник.
Оригинал на английском.
banksy.co.uk

Самое неподходящее прозвище мне кажется было у Рональда Рейгана, которого называли «Великим Коммуникатором», который как мы знаем, довольно неохотно говорил о промахах в работе своего правительства. Это прозвище больше подходит кому-то более честному, кому-то типа Бэнкси.

Все считают, что люди через занятие искусством выражают свои чувства и эмоции, в то время как язык нужен для выражения идей и мыслей. Если и есть какая-то линия, разграничивающая язык и искусство, то Бэнкси – это тот человек, который эту линию закрашивает и начинает рисовать в самых неподходящих для этого местах. Во всех его работах идея способна разрушить любые языковые барьеры и неважно находятся ли его работы в частных галереях, втихаря пронесены и вывешены в каком-нибудь музее или просто нарисованы где-нибудь на уличной стене. Его рисунки можно назвать и выдающимися и очень смешными, но в то же время они предельно просты для понимания даже шестилетнего ребёнка, который, не зная ничего о культурных войнах, заподозрит неладное в изображении Мона Лизы с ракетницей в руках. Большая часть художников представляют собой самовлюбленных неврастеников, стремящихся через искусство показать свою возвышенность, в то время как Бэнкси всё время дистанцируется от своих работ, его картины зарождают в человеке чувство недовольства и неуверенности, в тот момент, когда им нужно ответить на вопрос: Почему это неправильно? Бэнкси считает, что если его работы заставляют людей думать и сопереживать, значит его цель достигнута.

Работы Бэнкси воплощают в себе всё, что я люблю в искусстве, и в них отсутствует то, чего в искусстве быть не должно. В отличие от высокохудожественных элитарных картин, рисунки Бэнкси легкодоступны, ведь они создаются на городских стенах; в них присутствует мощный политический подтекст, но в то же время всё подано с тончайшим чувством юмора, что, безусловно, подслащает горькую пилюлю правды; они легко воспринимаются в визуальном плане, поскольку техника исполнения очень крепкая, но одновременно не навороченная, без переборов. Конечно, не обходится и без критики, например, за то, что он сжигает слишком много мостов за собой, отказываясь от бесконечных коммерческих предложений, но ему просто неинтересно заниматься чем-то, что не вписывается в рамки его провокационного искусства. Он хороший друг и неисчерпаемый источник для вдохновения, он «Великий Коммуникатор» нашего времени и наиважнейший художник в мире из ныне живущих.

Как долго ты ещё собираешься работать анонимно, общаясь через своего агента?
Banksy: Вообще не собираюсь выходить из тени. В мире полно самовлюблённых кретинов, которые каждый день выставляют на показ свои уродливые мордашки. Если поспрашивать детей на улице, кем они хотят стать, большинство из них скажут, что хотят быть кем-то знаменитым, но они не смогут объяснить вам, зачем им это нужно. Мне кажется, Энди Уорхол ошибался и в будущем будет столько знаменитостей, что каждому нужны будут свои 15 минут неузнаваемости. Мне важно, чтобы мой рисунок хорошо выглядел, мне неважно, как при этом выгляжу сам я. Я не очень-то слежу за модой, и на улице мои работы выглядят обычно лучше меня самого. Кроме того, я не могу рисовать в открытую из-за своих проблем с полицией. И потом, готов поспорить, что то, как я выгляжу, многих просто разочарует.

Расскажи, как граффити пришло в твою жизнь? Ты вроде раньше больше увлекался классическим граффити?
Я вырос в небольшом городке на юге Англии. Когда мне было 10, на улицах было много рисунков парня по имени 3D. Я думаю, он был из Нью-Йорка и оказался первым в Бристоле, кто пользовался баллончиками с краской. Я увидел граффити задолго до того, как их стало возможным находить в журналах или интернете. Потом 3D перестал рисовать и создал группу Massive Attack, что, наверное, было хорошо для него, но плохо для города. В школе мы все любили граффити, постоянно рисовали что-то даже в автобусе. Все увлекались граффити.

Твоё определение слова «граффити»?
Я люблю граффити. Я люблю это слово. Некоторых людей граффити раздражают, но в этой битве они проиграют. В сравнении с граффити любой другой вид искусства – это шаг назад, по-другому никак. Если вы занимаетесь чем-то вне граффити, то вы находитесь на уровень ниже, вы недостаточно можете предложить людям и вы слабее. Я делаю обычные рисунки, если мои идеи слишком тяжелы или оскорбительны для улицы, но если я когда-либо перестану заниматься граффити, я загнусь, я уже не буду настоящим художником.

Назови своих любимых граффити-художников.
Мне больше всего по душе работы ребят, которых не печатают в журналах. Мне действительно нравятся парни, которые возникают из ниоткуда с маркером в руках, за одну ночь делают что-то смешное и также втихаря куда-то исчезают.

Сейчас уличным художникам оказывается большое доверие со стороны разных галерей и скейтовых брендов, которым нужно создать новую линию маек, например. Они приглашают как действительно заслуживающих внимание художников, работающих по 10-15 лет, так и тех, кто начал рисовать полгода назад, но уже сколотил себе веб-сайт. Неужели в этих компаниях не разбираются, кто что сделал. Как ты ко всему этому относишься?
Стиль большинства настоящих художников, занимающихся граффити, зависит от того, что надо всё сделать быстро и бесшумно, не привлекая внимание. Если вы подолгу рисуете дома, а потом ещё доводите свои работы до ума в фотошопе, думаю, истинные ценители за пару милей почуют неладное.

Как ты решаешь, с каким коммерческим мероприятием стоит связываться, а с каким нет?
Я пару раз занимался подобными вещами, чтобы оплатить счета, ну и ещё поработал над альбомом для Blur. Запись вышла отличная, а ещё это была целая куча денег. Думаю, важно различать эти вещь. Если ты во что-то действительно веришь, то неважно коммерческий проект это или нет. В противном случае, когда тебе претит идея стать частью чего-то действительно стоящего только потому, что это коммерческий проект, тебе надо быть социалистом, полностью отрицающим капитализм.

Я уверен, тебе постоянно предлагают работу. Есть что-то, чего ты раньше не делал, но хотел бы сделать?
Я больше ничего ни для кого не делаю и никогда в жизни больше не возьмусь за коммерческий проект. Хотя, может, это и глупо, ведь я бы хорошо проводил время, работая надо постером с рекламой какого-нибудь нового йогурта где-нибудь на Гавайях, и у меня появились бы друзья, к которым я мог бы полететь в гости на другой конец света. Но я должен был бы заткнуться и перестать встречаться с людьми. Я никогда не хожу на открытия собственных выставок, не торчу в чатах и на MySpace. Всё что мне известно о реакции людей на мои работы, это то, что мне сообщает пара моих друзей. Правда, один из них постоянно хочет занять у меня денег, поэтому я не уверен насчёт его честности.

Скажи, что тебе больше всего понравилось из нетрадиционного искусства, так, чтобы оно при этом не висело в музее?
Мне больше всего запомнилось то, что я увидел во время демонстрации анархистов в Лондоне недавно. Кто-то выкопал полоску земли вместе с травой прямо перед Биг Беном и положил её на голову статуи Уинстона Черчилля. Демонстрация переросла в бунт и фотография Уинстона с полоской травы на голове была на первых страницах всех газет на следующее утро. Это был прекрасный акт вандализма, потому что Черчилль с куском газона на голове, эдакий Могикан, стал символом всего эко-панк-движения, старающегося перевоспитать улицы, положить конец глобальному капитализму и защитить своё право сидеть на траве целый день.

То, что ты рисуешь на улице – бесплатно. Но твои работы в галереях стоят довольно дорого. Чем это обусловлено?
Не знаю, честно говоря, что сказать по поводу цен. Я всё время отдаю свои работы со скидками, а потом они возникают на eBay и продаются втридорога.

Ты как-то говорил о том, что хотел бы, чтобы твои книги стоили как можно дешевле, как и твои инсталляции в музеях и парках. Но потом люди начинают хотеть обладать чем-то конкретным, и ты как бы поощряешь этот фетишизм и желание людей платить за конкретные объекты.
Я как-то раскрасил дверь в Лондоне, а потом её кто-то вырезал пилой и продал на одном известном аукционе за 24000 фунтов и на этой же неделе власти Инсилгтона распорядились закрасить мои работы вдоль одной из дорог. Получается, за искусство платят и с целью обладания и с целью больше его не видеть.

Объекты искусства принадлежат людям, у которых есть деньги. Многие художники считают, что их работы должны быть доступны простым людям, но в мире искусства всё наоборот.
Мир искусства и то, как всё в нём устроено – это одна большая шутка. Это пристанище для надменных и слабых недомерков. А уж современное искусство – это вообще позор. Никогда не видел столько людей, так долго работающих и использующих столько материалов для того, чтобы так мало сказать в итоге. Это очень лёгкий бизнес, в котором человек без таланта может заработать пару баксов.

Наверное, рисовать на стене в Палестине было довольно рискованно.
Каждый, кто занимается граффити, должен обязательно туда съездить. Они там построили самую большую стену в мире. Я рисовал со стороны Палестины и не думаю, что все там точно знали, чем я занимаюсь. Они не понимали, почему бы мне просто не написать большими буквами «к чёрту Израиль» или не нарисовать израильского премьера, подвешенного на верёвке. И возможно, они были правы. Парень, у которого я остановился, провёл однажды пять дней в «грязном мешке» за то, что вывесил из окна флаг Палестины. «Грязный мешок», это когда Израильские службы безопасности обмазывают мешок дерьмом и надевают его тебе на голову, а руки связывают за спиной. Я как раз ел, когда он рассказывал, и я выплюнул свою еду, а он продолжил и сказал: «Это ещё что. Мой брат две недели без перерыва в таком просидел». Местным очень тяжело свободно рисовать там. Конечно, мы не рисовали по ночам, ночью тебя просто там пристрелят. Мы рисовали днём, давая понять, что мы всего лишь туристы. Дважды мы серьезно столкнулись с армией, но один раз рядом остановился военные грузовик Палестинской службы охраны. Правительство Израиля очень недовольно тем, как палестинцы относятся к стене, хотя сами построили её прямо посередине фермы палестинской семьи, которые жили там столетиями, поэтому полиции Палестины особо нет дела, что вы там рисуете. Они притормозили как раз между нами и дорогой, давали нам воду и просто наблюдали. Пожалуй, это был единственный раз, когда я рисовал под прикрытием копа на крыше вооружённой тачки.

Ты понимал, что таким образом поддерживаешь точку зрения Палестины?
Я испытываю симпатии к обеим сторонам в этом конфликте и простые израильтяне оказывали мне помощь, правда, не уверен, что они были бы так же благосклонны ко мне, если бы узнали, как я собираюсь разрисовать их стену. Они не хотят, чтобы на западе уделяли большое внимание этой стене. У себя в Израиле они маскируют стену замлёй и цветами так, что вы даже не догадаетесь, что там вообще есть стена. Со стороны Палестины это просто грёбаный кусок бетона.

Тебе никогда не перекрывали кислород в том плане, что ты не смог бы больше никогда рисовать на городских улицах. Но чтобы ты сделал, если бы попал в такую ситуацию? Арендовал площадки? Искал какие-то разрешённые законом места? Переехал в другую страну? Короче, чтобы ты сделал?
Мне всегда было интересно искать новые места. Сейчас проще вломиться в зоопарк или музей, чем к поездам, например, потому что никто раньше не вламывался в зоопарк или музей, чтобы порисовать, у них просто не было таких проблем. А каждый, кто встанет у тебя на пути – твой враг, будь то твоя мать, копы или кто-то, кто говорит что-то типа «ты продался» или давай останемся сегодня дома и закажем пиццу».